Язык богов

Язык индивидуален. Каждый носитель языка имеет свой язык, свою лексику, грамматику и синтаксис. 

Но язык возникает для взаимодействия с другими, для совершения действия, которое нельзя сделать одному. Возникновение языка - это постоянная синхронизация множества индивидуальных языков. Только общее дело требует создания языка.

Три процесса создают язык - лексика, грамматика и синтаксис - порождение элементов, создание мета-элементов и определение порядка мета-элементов. Мы вообще видим мир как язык - как элементы, мета-элементы и их порядок.

Есть язык, который мы порождаем сами, и есть язык, для которого мы сами, или то, что мы считаем собой, является элементами, подчиненными определённым грамматике и синтаксису. Законы и причинность есть ничто иное как язык.

Мы привыкли думать об этом языке как о творении одного бога, устновившего законы мира. Но если все естественные языки - это языки сообществ - возникают и существуют как общее дело, следует предположить, что и тот язык, грамматика и синтаксис которого обязателен для этого мира, также может быть коллективным творением, языком богов.

Создатели языка, риши, предки богов и людей, в Ведах упоминаются именно во множественном числе:

kā́mas tád ágre sám avartatā́dhi mánaso rétaḥ prathamáṃ yád ā́sīt, sató bándhum ásati nír avindan hṛdí pratī́ṣyā kaváyo manīṣā́  - "Желание из него сначала возникло, которое было семенем первым мысли. Границу сущего в несущем нашли провидцы в сердце, разыскивая мыслью-волей." (Ṛgveda, 10-129.4)

bṛ́haspate prathamáṃ vācó ágraṃ yát praírata nāmadhéyaṃ dádhānāḥ, yád eṣāṃ śréṣṭhaṃ yád ariprám ā́sīt preṇā́ tád eṣāṃ níhitaṃ gúhāvíḥ - "Господь Слова, было первое начало речи, когда имя-действие начали деятели, что было у них наилучшее, чистое, то, глубоко сокрытое, любовью они явили." (Ṛgveda, 10.71-1)

Боги, во множественном числе, делают Речь много-присутствущей, много-достигающей.

aháṃ rā́ṣṭrī saṃgámanī vásūnāṃ cikitúṣī prathamā́ yajñíyānām, tā́m mā devā́ vy àdadhuḥ purutrā́ bhū́risthātrām bhū́ry āveśáyantīm - "Я владычица, сокровищница сокровищ, мудрая, первая из достойных жертвы, такой меня устанавили боги всюду много-присутствующей, много-достигающей" (Ṛgveda, 10.125-3).

Уменьшает ли это как-то Первоначало? Нет. Возникновение языка одновременно является возникновением законов и правил, порождением отдельностей и ограничений. Первоначало, создатель создателей языка, остается создателем свободы.

Повторение

Когда мы слушаем музыку, например лунную сонату, есть момент, когда последовательность нот начинает повторяться. И тут же те ноты, что звучали ранее как мелодия, становятся чем то большим, выделяются уже как элементы композиции.

Повторение одного элемента создает ритм. Варьирование элементов создает мелодию. Повторие мелодии опять создает ритм, выделяя элемент более высокого порядка. Варьирование мета-элементов опять создает мелодию. 

Повторение стоит в начале имнования. Смысл становится формой и именем, когда повторяется. Повторение стоит в начале грамматики. Грамматическое мета-имя появляется, когда повторяется общий смысл имён. Повторение создает синтаксис, когда повторяется последовательность мета-имён. 

Думая о языке и именах, мы интуитивно чувствуем, что повторение при чем. Но дело не количестве повторенний, а в ритме, который они порождают.

Повторение создает грамматику языка, его элементы и мета-элемнеты. Варьирование создает лексику, спектр в границах определенного уровня. Повторение, создавая ритм, каждый раз возводит язык на уровень выше. 

Как в музыке, в любом языке есть свой язык мелодии, лексика, и свой язык ритма, грамматика. Языком можно назвать все, что содержит повторение и варьирование.

Весь этот мир

Воспоминание

Вдруг всплыло яркое воспоминание из детства: в деревне была свадьба, невеста разбрасывала коныеты и дети сразу же подбирали их с дороги. Детей было много. Я пробовал поднять хоть одну, но никогда не успевал. Было такое острое чувство обделенности и отчуждения. Конфеты закончились и я, наверное, внутренне уже плакал, но вдруг эта невероятное чистое белое существо подходит ко мне и сама дает конфеты в руки.

Прерывание

В своих размышлениях мы обычно исходим из идеи продолжительности, непрерывности реальности, бытия, субъекта. Предмет размышления существует продолжительно, продолжительно существует и размышлящий. Иначе теряется смысл размышления, и сама реальность также теряется. Особенно это важно для современной науки с ее идеей объективности. Физика и история видят время и пространство как продолжительность.

Но такое видение всегда выносит за скобки тот простой несомненный факт, что бытие постоянно прерывается и не может не прерываться. Мы никогда не являемся свидетелями непрерывного времени, пространства, бытия, реальности. Сон все время прерывает бытие, перезапускает реальность, образует новый субъект. И этот новый субъект изо всех сил верит в то, что является продолжением вчерашнего, что новая реальность продолжает старую.

Потому что, прерываемое бытие - уже как бы и не бытие. Прерываемый субъект - вообще уе никакой и не субъект. Прерываемая реальность - вообще никуда не годится в качестве реальности. Что толку от прерываемой истории? Но субъект прерываем, бытие прерываемо, реальность прерываема. Есть то большее чем эта реальность, это бытие, этот субъект, что создает эту реальность, это бытие, этот субъект. Потому что приходит сон и прерывает все а затем начинает все заново. День и ночь поэтому - важнейшие категории прерывности.

Вспомнить вспоминающего

Воспоминание оживляет, восстанавливает память. Можно вспомнить свой день, все поступки, встречи и разговоры своего дня и ясно вспомнить себя их совершающего, в них участвующего. Но нельзя вспомнить себя вспоминающего. Воспоминание на этом останавливается. Здесь мы встречаемся с тайной.

Память неизменима и неотменима, и уже этим воспринимается как принуждение субъекта, но она все же всецело принадлежит нам. Субъект воспоминания - владыка неотчуждаемой собственности, постоянно прирастающей актуалией. Невозможность вспомнить вспоминающего открывает субъекта воспоминания как мета-субъекта, превосходящего субъекта переживания.

Неуклюжесть

Неуклюжесть, особенно детская, говорит о том, что мы существуем не здесь, а здесь и там, где всех этих ограничений, постоянно нарушаемых нашими телами, не существует. Стоит нам немного забыться, и мы в родном мире, где всё исполняется сразу, а не последовательно, через стены можно ходить, предметы не обязаны падать вниз и можно летать. Неуклюжесть говорит о том, что сновидение - не совокупность воспоминаний и отражений, а наша естественная среда, где мы как рыбы в воде.

Земноводные

Люди зародились в воде сновидения и "в процессе эволюции" выползли на сушу бодрствования.

Завоеватель

Хотя мир бодрствования неохотно подчиняется человеку и заставляет его играть по своим правилам, у него есть и свое пространство, где все его желания и идеи незамедлительно исполняются, сновидение. И чего достиг он, чего такого пожелал, чего такого создал, имея эти почти безграничные возможности, такого, что очевидно превосходит возможности, которые он имеет в пространстве бодрствования? Он там просто отдыхает, от сражений в "настоящем" мире.

Похоже, что человек говорит о своей несвободе в мире бодрствования совсем не потому, что у него здесь чего-то не получается сделать или достичь. Для него принципиально важно достичь своих желаний именно здесь, где форма суха, тверда и долго держит след, где он как захватчик и завоеватель навязывает материи свою волю, а не там, где любая его прихоть бесприкословно исполняется в полном объеме податливой влажной средой.

Старение

Вещи, создаваемые человеком, неминуемо и постоянно стареют. Все, что создает человек, стремится к разрушению навязанной им формы. Почему происходит старение? Потому что человек не отсюда, он здесь захватчик, чужой. Материя, временно подчиненная языку, выражению имён и форм, сразу же начинает сражаться за свою свободу. У нее есть свой язык, свои имена и формы, своя грамматика и синтаксис. Быть вещью - не ее естественное предназначение. Точно также и тело, сделанное духом свои временным выражением. Что значит старение? То, что там, на родине, откуда человек берет имена и формы, его нет.

Предвосхищение

Когда открываешь для себя что-то новое, книгу, музыку, писателя, философию, то некоторое время еще неизвестно, насколько велико это новое открывшееся пространство. И в это время оно еще бесконечно, это ракрывающаяся волшебная перспектива, целый мир впереди. Да, книга имеет столько-то страниц, и писатель написал столько-то романов, и у музыканта есть столько-то альбомов. Есть какие-то пределы. Но это внешние пределы, внутри же раскрывается бесконечная перспектива.

Есть волшебство в этом моменте, когда учишь новый язык и еще не понимая его, слушаешь его звуки. Так можно слушать его только в этот момент начала изучения, ведь потом звуки будут необратимо подавлены смыслом. С другой стороны, если нет намерения изучения, это еще просто звуки, а не неведомые знаки, не двери в иные миры. Учить новый язык - это как пережить новую любовь. Так смотришь на человека, когда с ним только знакомишься, и потом его, уже знакомого, нельзя будет увидеть таким же.

Весь этот мир

Воспоминание даже одного мгновения восстанавливает весь мир полностью, каким он был для меня в это мгновение. И сколько мгновений я пережил, столько же миров я несу в себе.

В воспоминании не только я - это я, но и всё остальное, весь мир - тоже я. Воспоминание как сон, всё полностью состоит из меня и сделано мной. И все мгновения, которые я вспоминаю, всё это - я, всё это делается мной и состоит из меня.

Воспоминание даже одного мгновения разворачивает целый мир, но это мой мир, такой, каким он был только для меня.

Но вот это мгновение, которое сейчас станет воспоминанием, мир в нем также только мой, такой, каким он есть только для меня.

Это мгновение, которое сейчас станет воспоминанием, вообще может стать воспоминанием только потому, что уже сейчас делается мной и уже всё состоит из меня, это я и есть.

Я и есть есть весь этот мир.

И если я умру, закончится весь этот мир, все миры, которые я несу в себе. Могу ли я умереть.