Множественная этимология

Кроме широкой вариативности, одной из малопонятных для современника черт вйа̄караны является множественная этимология. Хотя принятие нескольких образований одного слова можно посчитать одним из аспектов вариантности, на самом деле это нечто обратное. Хорошо известен случай, когда одна форма употребляется в разных смыслах и считается при этом разными словами, имеющими одинаковую форму (sarūpa). Однако, случай множественной этимологии иной - здесь одна форма, имеющая разную деривацию и отличие в смысле, считается тем не менее одним словом.

Такие слова - это в основном слова-загадки, оставленные ведическими поэтами потомкам. Их образование было вопросом уже во время Па̄н̣ини и Йа̄ски (автора нирукты). Если нирукта (этимология) целиком посвящена их разгадыванию, то Па̄н̣ини в Ашт̣а̄дгйа̄йӣ формулирует об их образовании одну сӯтру — uṇādayo bahulam 3.3.1. Если кротко, то: «uṇ и последующие аффиксы - разнообразно». Сӯтры об этих аффиксах вынесены в отдельный текст - Ун̣а̄ди-сӯтры, авторство которого является предметом споров. Текст дошёл в нескольких редакциях, сильно отличающихся друг от друга.

Uṇ-заглавные — это кр̣т-аффиксы, при добавлении которых к дга̄ту происходит великая и разнообразная нерегулярность, описывать которую точными правилами было бы неэкономно. Ведь если на один случай выделяется одно правило, смысл его существования исчезает. Многие слова, которые оканчиваются на ун̣а̄ди-аффиксы, совсем не упоминаются в сӯтрах и образуются по аналогии. Принцип, по которому образуются слова в ун̣а̄ди-сӯтрах, прост — слово делится на prakṛti (основу) и pratyaya (аффикс), основа либо сводится к dhātu (корню), или имеет в добавок ещё и upapada (вспомогательное слово). Некоторые словообразования в ун̣а̄ди-сӯтрах оставляют в довольно больших словах от корня лишь первый звук, всё же остальное считается аффиксом. Такие слова как ca ("и") здесь также образуются от корней, что очень условно. Поэтому авторитет ун̣а̄ди-сӯтр во многих случаях также очень условный. Несмотря на это, трудно переоценить их значение как источника по санскритской этимологии.

Как же одно и то же слово может образовываться сразу от нескольких корней? Например, слово pumān (мужчина). Патаньджали образует его от корня sū (порождать или продвигать) — sūteḥ sap prasave pumān (MBh 1.2.64.10). Согласно разным версиям ун̣а̄ди-сӯтр оно образуется от корня pā (защищать) — pāter ḍuṃsic/ḍuṃsun (Uṇ. 1.183/189), или от pū (очищать) — pūño muk sun (DUṇ. 9.48). Комментарии обычно перечисляют все версии, не отбрасывая ни одной, не называя их ни правильными, ни неправильными, только выделяя одну как основную. Таким образом слово pumān окрашивается для изучающего вйа̄каран̣у сразу несколькими смыслами - активностью, творчеством, чистотой, защитой.

Слово puruṣa согласно Бр̣гада̄ран̣йака-упанишаде образуется от корня uṣ (сжигать) со вспомогательным словом puras (предыдущий) — sa yat pūrvo 'smāt sarvasmāt sarvān pāpmana auṣat tasmāt puruṣaḥ. oṣati ha vai sa taṃ yo 'smāt pūrvo bubhūṣati ya evaṃ veda (BrUp 1.4.1) - "Тот, кто прежде всего этого, сжёг всё зло, потому он пуруша. Поэтому сжигает тот, кто так знает, того, кто хочет быть перед ним". Ш́ан̇кара̄ча̄рйа, комментируя другой фрагмент той же упанишады (т. е. точно зная о существовании другой деривациии), объясняет слово как образованное от корня vas (жить, селиться) и pur (крепость, тело) — puruṣaḥ puri śayanāt (BrUp 2.1.16) — "Пуруша, потому что пребывает в теле/городе". Такая деривация косвенно упоминается и в Бхаґавад-Ґӣте, возможно как аллюзия на стих, приведённый в Ш́вета̄ш́ватара-упанишаде (navadvāre pure dehī... BhG 5.13 SVUp 3.18). Согласно ун̣а̄ди-сӯтрам puruṣa образуется от корня pur (предшествовать) — puraḥ kuṣan (Uṇ. 4.75). Для человека традиции подобное слово имеет одновременно несколько способов образования, и таких примеров множество.

Уже то, что происхождение слова более двух тысяч лет объясняется несколькими способами, делает для нас его этимологию множественной, и каждый вариант верным и достойным внимания просто как факт культуры. Однако, так оно было уже во время комментаторов ун̣а̄ди-сутр, и отсюда отсутствие борьбы за правильный вариант. Но более того, без исторической и авторской перспективы мнения про варианты деривации оказываются в пространстве одного сознания, где всё равно, чей именно разум подумал мысль, главное, что носитель языка на это в принципе способен. Способность (śakti) к вариативной деривациии одного слова оказывается уже не просто внешней лексикографической корректностью, но внутренней чертой самой культуры.

Большинство слов, которые допускают множественную этимологию, — это загадки, оставленные риши, ведическими поэтами. И в данном случае многозначность слова является не столько результатом непонимания формы, как нарочным намерением. Потому что всякий поэтический текст является загадкой, намеренной многозначностью, которая вызывает воспринимающего на преодоление непонимания. Загадывание и разгадывание загадок - на самом деле любимое занятие риши (brahmodyam).

Если многозначность вообще является чертой поэтического, то способы её проявления зависят от поэтической речи и проявляются на том уровне, на котором речь является творческой и оперативной. Так, в современном языке готового словарного запаса и культурного словаря, в ситуации, когда "всё уже создано", творчество ограничено только последним горизонтальным планом употребления речи - комбинацией и компиляцией аллюзий и реминисценций на другие готовые заархивированные тексты. Это последняя, третья ступень поэзии, её конец, поскольку это конец творчества речи. В противоположность этому поэтическая речь риши является творческой полностью, от начала до конца, от единого смысла до смысла звуков, корней, слов и предложений. Это вертикальное творчество, результатом которого стал язык более поздних людей. Для речи, в которой деривация является активной оперативной деятельностью, творчеством, а не толкованием уже готовых форм, создание многозначной деривации является поэтическим приёмом, способом загадать загадку.

Это первая ступень поэзии, на которой созидание самой речи является поэтическим творчеством. Каждая степень превращает предыдущую в свою загадку. На ступеньку ниже язык оставляется как уже созданное, как фон и средство для создания содержаний и сюжетов. На третьей ступени созданные содержания становятся объектом комбинаторной игры ассоциаций. История поэзии — это история постепенного спуска сознания от полного вертикального творчества языка к горизонтальной комбинаторике отсылок на отсылки.

Слово может быть образовано сразу от нескольких корней только в том случае, когда сами корни созданы из более первичных элементов — фонем речи. Если корни являются только промежуточными элементами на пути от алфавита смыслов к конечным словам, элементами, подчинёнными активному созиданию, воли к речи (vivakṣā), слово оказывается на самом деле созданным уже не из корней, а из звуков речи. Сам же корень как промежуточная стадия может быть объектом загадки и поэтической многозначности - каким именно путём прошёл единый смысл к этой форме.

Вйа̄каран̣а Па̄н̣ини является логикой санскрита. Когда, например, комментаторы Бхаґавад-Ґӣты спорят об интерпретации ш́локи, они обращаются к кāрака-категориям, правилам Па̄н̣ини о кр̣т-, таддгита- и сама̄са-образованиях в качестве аргументов. Речь больше любого произведения, созданного на ней. Па̄н̣ини охватил своей грамматикой всю предыдущую речь и стал основой последующей. Он растворился в санскрите как соль в воде. Про него ничего не известно, но любой предшествующий текст изучается через него и любой последующий текст создан его знатоками. Поэтому он уже в каждом звуке санскрита.

Смысловые категории вйа̄каран̣ы, её первичные и вторичные образования являются способом мышления человека традиции. В этом смысле этимология является вертикальной логикой языка, вертикальным мышлением. Множественная этимология, которая с горизонтальной точки зрения кажется нерешённой проблемой деривации, для вертикального мышления является одним из способов самовыражения.

Перевод с белорусского Руслана Прокопчука.